Начало этой увлекательной истории до того, как мы попали в самую задницу, можно увидеть тут.

Я — ничто без моей команды,

моя команда — ничто без меня.

«Я стою у твоего отеля с вещами. Выходи». Так было написано в сообщении с очень знакомого номера. Это номер моего бывшего. Я не вышла. Я даже не встала с кровати. Позвонила, объяснила, что из отеля не выпустят. Он решил устроиться на работу к нам в отель. Оставил где-то вещи, пришел еще раз в 10 утра.

Как я поняла, он разговаривал с Вулкан-беем, предлагал ему свои услуги в анимации (хотя до этого аниматором не работал), рассказывал, что умеет делать огненное шоу. Оно, вообще, было бы очень кстати, потому что раньше это шоу делал только Ибо, а поскольку Ибо ушел, мы остались без огня. Никто из команды это делать не умел.

Но Вулкан-бей отказал ему в трудоустройстве. Поэтому мой бывший написал мне очередное смс, в котором сообщил, что никогда больше в жизни он не будет предпринимать попытки со мной помириться и уезжает в Бодрум, чуть ли не изрыгая проклятья в мой адрес. Ага, ну да, не будет пытаться мириться. Ох, уж этот турецкий менталитет — сам на что-то обиделся, сам рассвирепел, потом же сам великодушно простил. Знаем, слышали.

В команде дела шли не лучшим образом. Страдали все. Ханде страдала по Стасу и мы всей командой скидывались ей по 50$ на аборт. Стас страдал от того, что прогулял все свои деньги, промотал их на туристок и новые шмотки. Дима страдал из-за какой-то немецкой девушки, которая так и не поддавалась на его соблазнение. Аннушка страдала из-за Сельчука, который каждый вечер уходил якобы за лекарствами и мёдом для Аннушки, а возвращался только утром. Сельчук страдал из-за скандалов, которые закатывала ему турецкая мама по телефону. Я тоже страдала. Из-за того, что на мой телефон по-прежнему сыпались проклятья на турецком, который я тогда еще плохо понимала и просила Аннушку или Ханде мне перевести. Не страдала только Нишенур, ее вполне устраивал новый менеджер анимации и она радовалась, что Ибо уволили. «Я стирала ему трусы, я любила его, а он этого не ценил» — говорила Нишенур.

В день выдачи зарплаты всеобщее негодование в очередной раз достигло предела и мы опять пошли к генеральному директору, с требованием убрать Вулкан-бея и вернуть нам нашего Ибо. Но старого и мудрого директора почему-то не оказалось на месте. В кресле директора мы повстречали друга Вулкан-бея, который не захотел с нами разговаривать. Мне бы тогда мои нынешние мозги. Нам бы всем тогда немного мозга. Мы получили запрплату и уволились. Причем не уволились, а просто собрали свои вещи и нагло ушли перед вечерним шоу. Вся команда. Остались только диджей, Нишенур и Сельчук, улаживать какие-то дела. Но обещал к нам присоединиться.

Приволокли свои чемоданы в придорожное кафе и стали держать русско-турецко-украинский совет, как быть дальше. И к нам приехал Ибо. Я до сих пор не могу понять, как мы набились в одну машину — мы с Аннушкой, Стас с Димой и Ханде. + у каждого по чемодану. Но вылезали мы из автомобиля уже в Анталии, в городе возможностей, где куча отелей, и где Ибо устроит нас в отель, куда пошел работать сам. И вылезали мы тяжело, как по заказу заиграл главный саундтрек из фильма «Пила».

Решено было нам с Аннушкой остановиться у ее парня в Анталии, а ребята пошли в пансион неподалеку. Парень Аннушки (да-да, я тоже раньше думала, что ее парень — Сельчук, но парней у нее оказалось несколько) радушно встретил нас, выделил мне отдельную комнату в своей квартире и сказал, что в первый же вечер подготовил для нас культурно-развлекательную программу. Вечером мы собрались на прогулку, он приехал с другом и мы все вместе отправились в старый город — ужинать и гулять.

Вечер проходил в молчании. Парни не знали ни английский, ни тем более русский, я плохо говорила на турецком, а Аннушка устала переводить. Нас вернули домой в целости и сохранности, а перед сном у меня состоялся разговор с Аннушкой. Она советовала мне присмотреться к другу ее парня, говорила, что я понравилась ему и могла бы начать с ним встречаться — за «общение» со мной он готов взять меня на содержание. На мой вопрос, какими дальнейшими будут наши действия в поиске работы, она ответила, чтобы я не переживала и что со временем мы что-нибудь найдем.

Мне стало страшно. И уже у себя в комнате, в темноте, прижимая к себе телефон, я набрала смску Ханде: «Забери меня отсюда, я хочу к вам в пансион».

На следующее утро приехал парень Аннушки (он жил в какой-то другой квартире), привез нам черешню. Мы поели и уехали в центр Анталии. Нужен был интернет, чтобы искать работу. Оставили объявления и пошли шататься по городу. Но Аннушка не горела желанием найти новый отель. Ее всё устраивало, у неё был мужчина, готовый содержать ее и платить за всё, что она только пожелает.

Выражала беспокойство только я. Перспектива оказаться на содержании у какого-то мутного, не знакомого мужика, которого я видела раз в жизни и который даже не понимает, что я говорю, меня не радовала. Поэтому я вновь попробовала связаться с Ханде. Ханде сказала, что вечером заберет меня к ребятам в пансион и попросила передать, что сегодня вечером туда приедет Сельчук.

Тут уж разволновалась Аннушка. Появилась цель — оказаться в пансионе раньше Сельчука, чтобы он не понял, где мы жили до этого и чтобы он даже не догадался, что у нее есть парень в Анталии.

Вечером ребята забрали нас к себе. У нас было две команты — с тремя и четырьмя кроватями. Денис и Стас сказали, что ждут, когда Ибо поможет нам трудоустроиться и конечно не обрадовались, увидев Аннушку.

Переезд к ребятам меня немного успокоил. Но дальнейшие поиски работы не дали резуьтатов. К тому же, к нам присоединился еще один парень — друг Димы и Стаса, который тоже оказался безработным посреди сезона.

Всё закончилось тем, что мы разругались с Аннушкой, сели в машину и скрылись в неизвестном направлении.

Мы поехали к взрослому мужчине по имени Вилент — это был знакомый мамы Стаса. Он приютил нас на несколько дней, чтобы не приходилось тратить деньги на комнаты в пансионе и аренду машины, которую, кстати, у нас уже отобрала турецкая полиция за вождение без прав и в нетрезвом виде. Ага, мальчики повеселились, съездили в супермаркет. Превысили скорость, полиция приказала им остановиться, но они поверили в себя и решили от нее уехать. Началась погоня, которая закончилась у нашего пансиона. Диме выписали штраф в 200$.

Вилент оказался нормальным дядькой, владельцем магазинов меха и кожи. Он кормил и поил нас, и терпеливо возил по разным отелям, куда мы пытались устроиться. В эти дни мы вновь повстречались с Ибо, который повел меня в полицию (хотя мне было очень, очень страшно) и там, наконец, забрал мой вид на жительство. Теперь я могла безбоязненно передвигаться по стране.

Две недели прошли удручающе. Мы промотали все наши деньги. Всё, что было заработано в прошлом отеле. Нас соглашались взять на работу, обещали позвонить, но никто не перезванивал.

И тут замерцала последняя надежда. Кому-то позвонил наш первый менеджер Юнус-бей. И сказал, что ищет аниматоров. Теперь он работает в отеле «Посейдон», в Бодруме. И предлагает работать на него. Отель далеко — до Бодрума ехать 12 часов (если Анталия находится в центре пляжа Средиземного моря), то чтобы добраться до Бодрума, нужно весь этот пляж объехать на запад.

На автобусные билеты немного добавил Вилент, и мы поехали ночью. Я не представляла, как буду выбираться из этого Бодрума, когда соберусь домой в конце сезона -  аэропортов там нет, русские туристы мало туда доезжали в то время. Без денег, без еды и каких-либо связей, ночной автобус вез нас в Бодрум, навстречу неизвестности.

Ещё тогда Дима на остановке сказал — мы едем в никуда. И он был прав.