О том, как всё начиналось, читайте тут.

О том, что было дальше, читайте здесь.

Если ты — часть моей судьбы,

Когда-нибудь ты вернёшься ко мне.

Я не представляла, как буду выбираться из этого Бодрума, когда соберусь домой в конце сезона -  аэропортов там нет, русские туристы мало туда доезжали в то время. Без денег, без еды и каких-либо связей, ночной автобус вез нас в Бодрум, навстречу неизвестности.

Ещё тогда Дима на остановке сказал — мы едем в никуда. И он был прав.

И если раньше, катаясь на арендованной машине и предлагая свои услуги в разных отелях, мы считали себя в жопе, то по приезду в Бодрум, мы поняли, что такое «жопа» на самом деле. А потом ещё и я, самостоятельно, прочувствовала на себе всю градацию этого афоризма.

Итак, Бодрум. Горы и Эгейское море. Уже не Средиземное. Уже не будет тепло по вечерам. Климат совсем другой. Бодрум встречает нас белыми домиками и дивными пейзажами у побережья.

Мы выходим из автобуса, садимся на маршрутку (благо, с нами турчанка Ханде), доезжаем до отеля «Посейдон». Нас пятеро — трое парней (Дима, Стас и их друг из Украины) и две девушки (я и Ханде). И в этом богоугодном уголке, в этом славном отеле «Посейдон» нас встречает менеджер анимации, который сообщает, что им не требуются аниматоры и у них полный состав команды.

Мальчишки зло набирают номер Юнус-бея, который нас отправил в Бодрум. Кричат, спрашивают, что делать. Потом пытаются поймать гостиничный вай-фай, чтобы посмотреть какие-то контакты уже на другой отель, которые прислал им Юнус-бей. 

А я выхожу из отеля, прислоняюсь спиной к колонне, смотрю на море, на горы, на белые домики, на деревья с розовыми цветочками, коих в Турции много, и которые я так люблю. И начинаю плакать. Мы промотали все заработанные деньги. У нас нет ни машины, ни крыши над головой. Я уже никому не верю, посреди сезона, кому нужны пять аниматоров? И как я, действительно, буду выбираться из этого Бодрума? Ладно, доехать до Анталии, где аэропорт. На какие деньги я полечу домой? К моей маме. Она уже, наверное, с ума сошла от этих приключений. 

Из отеля вышла Ханде. Начинает меня утешать. «Ты сильная, ты же солдат, перестань плакать. Помнишь, когда мы ходили на пляж в выходной и разговаривали с тобой весь день? Помнишь, я сказала тебе, что значит имя „Ханде“? Всегда улыбается. И ты должна всегда улыбаться. А помнишь, как Стас изменил мне с туристкой и я плакала и собирала вещи, хотела бросить всё и уйти из отеля? Кто остался со мной в ту ночь, в моей комнате? Кто отговорил меня уехать? Кто спал со мной на одной кровати, чтобы следить, что я не ушла? Ты! И сейчас ты не должна плакать, ты не имеешь права!»

Ханде, милая Ханде. Ты в своей стране. И в любую минуту можешь собрать вещи и уехать к родителям в Бурсу. Ты только из-за Стаса проехала с нами половину Турции. Только из-за Стаса ты тащишь за собой прицеп в виде меня, Димы и их украинского друга. Как мы могли вообще поверить Юнус-бею? Он из-за нас лишился работы. А мы как дети, честное слово. Аж смешно.

В это время с чемоданами выходят наши друзья. И сообщают нам, что есть работа в Мармарисе. Что Юнус-бей позвонил каким-то своим друзьям, и они готовы нас принять. Ну да, конечно — смеюсь я. — Он это говорит, чтобы мы те куруши (копейки), какие есть, на билет до Мармариса потеряли. Совсем добить хочет.

— Слушай, так у тебя же в Бодруме бывший. Позвони ему, пусть поможет нам.

— Нет. Он никогда не станет помогать нам. И даже не надо пытаться его просить.

Решено было испытать судьбу еще раз. И поехать в Мармарис. Радовало одно — Мармарис был ближе к Анталии, а значит — ближе к аэропорту и дому. Хоть что-то хорошее.

В Мармарис мы приехали днем. Злые, грязные, голодные и очень нервные. Надежда, конечно, умирает последней, но похоже, Мармарис — это ее последний оплот.

Нас встретили на вокзале и отвезли в отель с труднопроизносимым названием. Там мы встретили менеджера анимации — страшного немолодого человека, с очень избыточным весом и проколотым всем, что только можно проколоть. Он накормил нас обедом и отправил в пансион, где снял номер для нас с двумя комнатами. Счастью не было предела. Во-первых, мы поели. Во-вторых, искупались и наконец сменили одежду. В-третьих, нас ждет работа!

Но всё оказалось не настолько радужно и прекрасно. В этом отеле не было ничего для вечернего шоу. То есть, через день чередовались либо бинго-лотерея (билеты на нее нужно было продавать аниматорам), либо поездка в турецкий ночной клуб (билеты так же нужно было продавать нам). Моя вечная проблема в работе аниматором — я не могу продать то, что не купила бы сама. Например, тот же дискотур. На самом деле, все клубы, куда возят туристов — с бесплатным входом. Но поездка туда стоит 10$. К тому же выяснилось, что менеджер может оставить в этом отеле только двоих, а троих отправить в другой отель. 

Мы согласились. Выбора не было. Он оставил нас с Димой. Ханде и Стас были парой, их нельзя раскидывать по разным отелям. С ними вдогонку уехал и украинский друг. Нас с Димой менеджер анимации оставил при себе. А ребят просто посадили в машину и даже не сказали, куда везут. Нам с Димой сказали собрать свои вещи и отправиться в ложман (общежитие для сотрудников).

Ложманом оказался небольшой сарайчик, неподалеку от отеля. И представлял из себя помещение, в котором было установлено несколько кроватей, а одна из них была отгорожена простыней на веревке и предназначалась для меня. Жили в нем остальные аниматоры — турки. Дверь в туалет не закрывалась, а вместо душа, под потолком висел шланг, из которого капал кипяток или лилась холодная вода. Конечно, я была в ужасе от этих условий. Ночью не спала, было страшно. В комнате спят девять мужчин, знаешь из них ты только одного, и всё, что тебя закрывает от них — это хлипкая простынь. 

Ночью мне написал диджей из нашего первого отеля. Звал обратно, говорил, что никто не держит на меня зла и я могу вернуться, если уж условия в новом отеле настолько ужасны.

Утром стало тоже весело, оказалось, в отеле нет миниклуба (а я была аниматором миниклуба, работала с детьми), мне дали в руки нудлы (приспособления для аква-аэробики) и отправили сеять среди отдыхающих женщин любовь к спорту. Хорошо, я провела это «активити», хотя мои познания в спорте и аква-аэробике оставляли желать лучшего (благодаря мне появилось упрежнение «Жан-Клод Ван Дамм», когда в воде резко разводишь ноги в стороны, если они находятся в горизонтальном положении). Дальше — круче. Менеджер выдал множество билетов бинго и поставил задачу их продать. После нескольких безуспешных попыток я приняла решение уйти. 

Вновь поговорила с диджеем и сказала, что сегодня ближе к ночи буду в Анталии. Он разъяснил мне, как добраться до нашего старого отеля.

В перерыве я ушла в ложман, быстро собрала вещи и попросила Диму проводить меня на автовокзал. Дима, кстати, тоже решил уйти. Куда он ушел — загадка, но видимо, ему тоже в этом странном отеле не понравилось.

И вот я в автобусе. Еду в Анталию. Такую знакомую, и в то же время — неизвестную. Не представляю, как доберусь до отеля, между ним и автовкозалом — сорок минут езды, но добраться надо. Не представляю, как буду покупать билет и хватит ли оставшихся денег, я не знаю ничего. И не представляю ничего. Просто пока не стемнело, всё видно, я просто еду. И пишу попутно смски Вулкан-бею, прошу простить меня, объясняю, что это мой первый сезон в анимации, что я последовала за своими друзьями и ошиблась, что прошу принять меня обратно в команду.

На середине пути мне, наконец, приходит ответ от Вулкан-бея: «Я не злюсь на тебя, я всё понимаю, но у меня — полная команда аниматоров и мне тебя даже некуда положить спать».

Всё. Конец. Приехали. Мама, не жди. Вот это, друзья мои — жопа. Ты  — в чужой стране, у тебя — 21 доллар в кармане. Кроме этого блага, есть чемодан с вещами. И всё на этом. Больше ничего нет.

И ты просто едешь. Ты понимаешь, что в очередной раз едешь в никуда. И это, наверно, действительно, жопа. И это, наверно, действительно, конец. А ты — едешь. Едешь и думаешь, что сперва доберешься до Анталии, а там уж решишь. И наверно, пешком дойдешь до аэропорта, со своим чемоданом на колесиках. А оттуда позвонишь маме, попросишь, чтобы купила билет тебе домой. И всё. И больше никогда, никогда не приедешь в эту ужасную страну, в эту анимацию, где все обманывают друг друга.

И теперь тебе приходит смс на телефон: «где ты? Я приехал в Мармарис, чтобы поговорить с тобой и помирить вас!»

Это пишет двоюродный брат твоего бывшего. Его зовут Озгюр, вы никогда не виделись с ним, но он лет на десять старше и всегда принимает твою сторону в интернет-ссорах.

— Я еду в Анталию. Я не нашла хорошей работы в Мармарисе.

— Ты возвращаешься в старый отель?

— Нет. Мне отказали. Я просто еду.

— Ты едешь с друзьями?

— Нет, я еду одна.

*** пауза ***

— За тобой в Анталию выехал А**. Жди его на автовокзале.

— Ты врёшь? Или шутишь?

— Я говорю правду, я сказал ему, что ты едешь в Анталию одна, из Мармариса. Он услышал это и побежал покупать билет на автобус, даже тапки потерял. Нис кем не разговаривай и никому не доверяй там. Просто доедь, садись на вокзале и жди его. И если захочешь что-то покушать или посидеть в интернете, то не переживай, он приедет и за всё заплатит.

— Я не верю этим туркам-п*здоболам! (сообщение от мамы)

Итак, я в Анталии. Когда приехала на автовокзал, уже стемнело. Я сижу прямо у входа. Сколько часов сижу-не знаю. Всё это время поддерживаю переписку с Озгюром (братом бывшего). Озгюр пытается успокоить. Один раз попила кофе, за четыре турецких лир, которые остались. Замёрзла. Здесь принято путешествовать в теплой одежде — джинсах и толстовках, не смотря на то, что на дворе — лето. Ночи очень холодные, особенно в дороге. А я сижу в шортиках и борцовке, с чемоданом. Временами выхожу покурить. Сразу видно, кто тут проездом, в Турции, а кто живёт в этой стране и знает, как одеваться. 

За эти часы на автовкозале ко мне подошла пожилая турчанка с сыном, пыталась угостить симитом (турецким бубликом из теста), охранник вокзала и полиция. Полиция особенно заинтересовалась. Почему вы здесь сидите так долго? Кого вы ждете? Друга? А ваш друг — мужчина или женщина?

А мне уже всё равно. Как и всегда, надежда умирает последней. Мне холодно, я абсолютно вымотана, я устала, хочу спать. И совершенно не знаю, что делать, кроме как верить словам Озгюра, сидеть и ждать своего бывшего. И в каждом мимо проходящем парне я вижу его. Вот сейчас, да, сейчас, это он, точно он. Он за мной приехал, он меня заберет отсюда, и наконец всё будет хорошо.

Не знаю, сколько просидела на вокзале. Часа три, наверно, если учесть, что Озгюр всё узнал только когда я проехала уже половину пути. И отправил его из Бодрума, а Бодрум еще дальше от Анталии, чем Мармарис, откуда я ехала. Стало быть, часа четыре я прождала. Всё это время — ожидание. Вера в то, что сейчас появится турецкий супер-мен и решит твои проблемы.

Я была уже в совсем невменяемом состоянии, когда увидела его. Да, это действительно он. Идёт в своей клетчатой рубашке, тащит свою сумку. Видит меня. Обнимает. Представляешь, когда я уезжал от твоего отеля в Бодрум, я сидел точно на том же месте, что и ты.

«Мама, у меня всё хорошо, А** меня забрал».

P.S. Ханде и Стас поженились. У них родился сын Дениз (на турецком означает «море»).